Организм, понятное дело, молчал, хоть и был в курсе. А вот слово «детеныш» выплыло вместе с «символьером» из совсем уж глубоких глубин памяти. Кажется, так говорил папа, подкидывая ее к потолку своими громадными веснушчатыми руками. Угу, самое время предаться ностальгии. Да и с чего вдруг? Неужели явившийся из непонятного Трилунья и рассуждавший о Карининой родне и о четырехмерности длинноносый Диймар каким-то образом сплелся с ее отцом в общий мысленный узор в ее голове?

Очередной порыв ветра швырнул в окно остатки листьев, и яблоня жалобно зацарапалась в стекло оголившимися ветками. В лесу, наверное, деревья валятся. В лесу. Что-то там такое в лесу… Черт! Диймар!!!

– Придурок с палаткой. Видите ли, не пропадет он, четырехмерник паршивый, – ворчала Карина, вылезая из окна. – Воспаление легких, по башке елкой какой-нибудь и еще истощение, да.

Проблема была в том, что ее теплая куртка осталась в коридоре на вешалке, а спуститься вниз Карина не решилась, чтобы не разбудить Ларису, – и пол, и лестница скрипели так, что сигнализации не надо, враг не прокрадется. Зато оконные петли она смазывала постоянно – тайный выход из собственной комнаты был ей необходим. Только бы древняя рама не вывалилась в неподходящий момент. Ох, дежавю, только какое-то тормознутое – пару недель назад они с Митькой лазили через окна в архив, и это едва не закончилось плохо.

Карина примерилась, легла животом на подоконник, спустила ноги из окна и ощутила коленками наружную стену дома. Летом здесь можно было наловить заноз, но сейчас старые вельветовые штаны отлично уберегли ее шкурку. Девочка повисла на руках и почти сразу отцепилась. Приземление прошло удачно, разве что стерла ветровкой всю грязь с подоконника.

Перемахнуть через забор – вообще было раз плюнуть.

Вот и улица. С одной стороны – их заросший участок с древним деревянным двухэтажным домом, с другой – симпатичный красно-белый кирпичный коттеджик Закараускасов. Их дома крайние, дальше только садовые участки, железнодорожные пути и темный лес, взбирающийся в горы.

Странное это было место. Смотришь в одну сторону – видишь улицы в разноцветных огнях фонарей, окон, рекламы. Повернись вокруг своей оси – и только тьма перед тобой, вековые сосны да теряющаяся среди них дорога. Вот туда-то ей и надо, к городу задом, к лесу передом.

Карина не соврала Диймару – найти его ей не составило бы труда даже в человеческом теле. В конце концов, от путешествия в обнимку сквозь глубины деревьев должна быть и польза, а не только смущение. Вот запах его запомнила, даже насморком не вышибешь. И мерещится повсюду. Или не мерещится?

Диймар вышел из-за дерева так бесшумно, что даже чуткие волчьи уши не уловили бы. Хотя вернее предположить, что он вышел все-таки из дерева. Хорошо устроился, наглая морда, – кому темный мокрый лес, а кому коридор с дверями. Впрочем, последние полчаса мальчишка явно проторчал не в помещении – с куртки и волос лилась вода. И руки холодные, как лапы лягушачьи. Он ухватил Карину за руку и поволок обратно к дереву, сосне, из которой вроде только что выскочил. Конечно же, ничего не объясняя.

– Пусти, псих больной! Пусти, куда тащишь?

Ледяная ладонь приглушила ее вопли. Да какого фига? То Митька ей рот затыкает, то этот лягух отмороженный. Она замотала головой.

– Не бойся, – прошептал, вернее, прошипел Диймар. И шмыгнул носом. Простудился все-таки, четырехмерник фигов. – Да не дергайся ты, ничего я тебе не сделаю. И кусаться не вздумай.

Она перестала вырываться. В самом деле, если бы он хотел ей навредить, возможностей у него было предостаточно.

– Успокоилась? Убираю руку, не ори, спугнешь…

– Кого… спугнешь? – кое-как перевела дыхание девчонка. – Придурок, задушить меня хотел?

– Хотел бы, ты бы тут не вякала, – зло сообщил тот. – Куда тебя понесло, мало приключений на свою… эту самую наискала?

– Не твое дело куда.

Щас, так и созналась, что его в лесу искала, промокшего и замерзшего. Причем так и есть. В лесу, мокрый и с насморком. И далеко бежать не пришлось, замечательно. Вот только с какой радости он тут околачивается? Ему сейчас полагается тихо-мирно помирать от воспаления легких в палатке. И быть придавленным деревом, да. Тьфу, еще и дождь прямо в лицо хлещет, даже под деревом не укрыться.

– Я тут кое-кого знакомого увидел, – сквозь зубы сообщил Диймар. – И по-моему, тебе тоже не повредит поглядеть, чем он занят. Помнишь, я в столице знаккера встретил? Он тут!

– Ну и чего московский знаккер в нашей жо… глубинке забыл?

– Я примерно догадываюсь, чего он забыл, но тебе объяснять только зря время терять. Пойдем покажу… – И закашлялся глухо, почти надрывно. – Чего он делает, я, кстати, не совсем понимаю… Ну что, пойдем?

Ну раз уж все равно она здесь, можно и посмотреть. Тем более что Карина и сама «примерно догадывалась», какой такой «знаккер» неожиданно объявился в их городе. Девочка кивнула, и они нырнули в глубину дерева.

В этот раз она снова не успела понять, что произошло, – они мгновенно вывалились из другого дерева, совсем рядом с коттеджем Резановых. Дождь вконец взбесился и, похоже, решил их покусать. Зато он прекрасно глушил звуки шагов. Квакающе-хлюпающих, надо полагать.

– Ну и?.. – отплевываясь от воды, пропыхтела Карина.

Диймар только махнул рукой, указывая куда-то вверх.

Карина кое-как составила козырек из ладоней, поглядела туда же и обалдела. На крыше веранды на уровне второго этажа спокойненько сидел какой-то мужик. Вроде довольно крупный, но в полутьме и под дождем не разглядишь ни волчьими, ни человеческими глазами. Он смотрел не в сторону ребят, а на город. И делал какие-то странные движения руками, будто настраивал невидимый механизм – там подкрутить, там подтянуть, тут передвинуть. Лиловые, зеленые, отчетливо видимые даже через дождь линии складывались в непонятные знаки, несколько линий уходили вперед и вверх, терялись в тучах… И все это так спокойно, словно не бушевала вокруг непогода.

– Ритуал творит, – прохрипел Диймар, его голос прозвучал неожиданно громко. Карина аж подскочила. – Насколько я понимаю, у него есть четырехмерный механизм, и он сейчас его размещает где-то далеко отсюда и настраивает.

– Ритуал с кровавыми жертвами? – поразилась Карина. – Серьезно? Полицию вызывать бесполезно, так, может, мы его хоть камнем сшибем?

Даже сквозь мрак и дождь стало понятно, какими глазами Диймар на нее посмотрел.

– Камнем? С дуба рухнула? Ритуалиста за работой? Да ты не успеешь понять, чем обожглась, а твой пепел уже на совок сметут… и полной-то кретинкой не прикидывайся. Наверное, и сама понимаешь, что не всем ритуалам требуются жертвы. Кровавые, во всяком случае…

Диймар снова зашмыгал носом. Судя по всему, согревающим эффектом шмыганье не обладало. Тогда он нахохлился, затолкал руки в карманы куртки. На публику, что ли, играет? Хотя какая тут публика, кроме нее? Мальчишка чихнул. И опять неожиданно громко даже на фоне дождя. Карина, не раздумывая ни секунды, изо всех сил пихнула его к стене дома и нырнула за ним следом. Но, судя по всему, маг на крыше не обратил на посторонний шум внимания – до ребят не долетело ни звука шагов, ни чего-то другого, отличного от шума дождя и хлопанья мокрых веток.

– Ты чего расчихался? – зашипела девочка. – Хочешь, чтобы нас заметили и это… на совок смели?

– Нет, я просто… – Он с трудом подавил очередной чих. – Слушай, а ты чего на улицу среди ночи потащилась?

– Неважно уже. Тебе вон тоже в палатке не сидится. От простуды загнуться хочешь? Хотя что там, что тут, все равно мокрая курица.

– На себя посмотри. А со мной все нормально.

– Ага, норма прямо из ушей прет, из носа льется. – Она бесцеремонно потрогала его лоб. – Блин, лапы ледяные, голова горячая.

– Да у меня всегда руки холодные…

– А нормальная температура тридцать восемь или около того?

Короче, молодец, спасительница. И что ты теперь с ним будешь делать? Вариантов не густо. И за самый лучший можно серьезно огрести по ушам. Потому что самый лучший это, как ни крути…